Все чем жил стер самим собой,
Подгоняя к мертвой точке вереницу дней.
Будто прервал фильм с собственной судьбой,
Даже и не зная точно что же там за ней.
Где моя боль? Выйди ко мне,
Возроди силы, что бьются в живых.
Где моя страсть? В вечном в огне,
Спряталась в жилах, кроша их.
Мой черед обрубать концы
Всех незавершенных строк лишавших сил и сна.
Время врет, стираются резцы,
Все, чем грыз по мере сил себя и вас сполна.
Где моя кровь? Стынет в глазах,
Жаждя слезами пролиться на свет.
Где моя плоть? Делаю взмах.
Крик в пустоту: никого нет!
Знаю. Таю.
Знаю. Отрицаю
Знаю. Таю.
Знаю. Умираю.
["Я сам испортил все то, чем играл все это время, не заботясь о том,
Что ждет дальше. Пил свою душу как вино
И абсолютно не думал есть ли дно
В этом сосуде. Что мне сказать?
Где искать утешения? Отрекшись от всех
И слывя одиночкой я слишком был горд
Чтоб просить о прощении.
Что после идет: только жирные точки."]
Я выжат до предела.
И некому помочь мне.
Натянутые нервы
Вскрывают тело в клочья.
И с лязгом рвутся звенья.
Тоски о самом скрытом.
И в чёрный ход ступени
Давно уже разбиты.
А может просто кончен
Мой путь летать и падать.
И провод обесточить,
Раз срок пришел мне надо
Исчезнет яркий сполох
Свой миг прославив этим
И сразу сотни новых
Тотчас себя осветят
[И вот он лежит, наконец-то. Человек, уверовавший на смертном одре,
Праведный развратник. Разве я мог жить в пол силы.
Дайте мне вина и я выпью все до капли и запущу
Пустую бутылку миру в лицо.
Покажите мне Господа Иисуса в муках и я влезу на крест
И вытащу гвозди из его ладоней,
Чтобы вонзить их в свои. Я покидаю этот мир, ели волоча ноги.
Пролитое вино еще не просохло на раскрытой библии.
Я смотрю на булавочную головку и вижу пляшущих ангелов.
Чтож, теперь я вам нравлюсь?...]