Наши овации канатоходцам по делу
Прошедшим казни и вечно живущим,
Средь пьяной гущи погнившей при жизни
Холодное лето 2000-го года.
Смерть забрала поэта,
Но звучать будут долго
В моем сознанье где-то
Немного грустным эхом
Его слова и голос,
Но уже с другого света.
Уважение усопшему,
Безвременно ушедшему,
Искавшему счастье,
Но так и не нашедшему.
Как памятку живущим,
Оставил он наследие,
И вслед за ним идущие
Познают его гения.
Я отдаю последнюю
Свою дань уважения
Тому, кто научил меня
Трехмерному мышлению.
Скорбим и помним
О его мятежном духе.
Грюндиг, спи спокойно,
Земля пусть будет тебе пухом.
Чем дальше по жизни,
Тем больше понятно,
Что гений от Бога
Подвержен летально
Оплакивать участь
Непонявших истин.
И мысли о всем
Неизбежном приходят
Все чаще и чаще.
И незачем больше
Писать и стараться
Вложить больше смысла
Корысти не ради,
А только с желаньем
Не сдаться, и в тысячный раз называя
Явления сущего, рифмой играя,
Страдая, давать имена проявленьям
Природы созданий,
Что созданы сверху.
Напрасно все это.
Ты ушел не прощаясь
Не выключил свет,
Не спросил о погоде...
И вроде все ясно,
Ведь смерть безучастна.
Но знай, что наследие
Прыгнувших в небо
Пополнилось новой главой многократно!
Посвящение человеку с большой буквы "Ч",
Да и вообще, уличному поэту,
И просто клевому парню.
Не знаю, кому как,
А мне непонятно
Почему мы выбираем свой путь
И идем по нему вперед,
И в чем суть этого пути,
И когда он закончится.
И очень хочется,
Чтобы он был ровным,
Длинным, легким, светлым,
Как солнечный день.
Но неожиданно все закончилось:
Переступил человек черту
И его не вернешь.
Не надо здесь больше слов -
Они ни к чему.
Я помолчу лучше
И буду помнить его всегда.
Душа покинула тело,
Где-то летает.
Строчка не дописана,
Рифма остывает.
Никто не знает,
Где сейчас его душа.
Она находится там,
Где лирика его жива.
Она жива везде,
Но поэта больше нет.
Мне хочется кричать от боли,
Но не слышу я ответ.
О себе оставив след,
Он расстался с этим миром,
Но для многих подростков
Он стал кумиром.
"Раб Лампы", бунтарь в борьбе за правду,
Его поэзии нет равных
По глубине мысли.
"D.O.B. community"
Лишилась воина, бойца.
Но твое дело не умрет, нет,
Ему нет конца.
Стучат наши сердца
В такт твоему сердцу.
Закрыл ты за собою дверцу.
Но мы с тобой.
Покойся с миром.
Послав все к черту,
И сплюнув смачно вето
На безразделье избитых истин,
Сейчас пою я оду
Опавшим желтым листьям,
Чья смерть - не осень,
А немощь лета.
Я - их брат, мне выть животным,
В своих ладонях их хороня.
Один из них есть часть меня,
И значит, часть меня - бесплотна.
Был дан приказ: Долой из плена!
Долой из лона земного лиха!
И он ушел легко, спокойно и тихо,
Полоснув живых по венам.
Теперь он там.
Он стал ближе к Богу.
А мы, живые, его дорогу
Грызем наощупь его же светом.
Ведь он не умер, нет,
Он всего лишь слился с ветром.
Друг мой, братишка, Лёха, здорово.
Слова не вяжутся в куплет.
Мыслей, чувств так много.
Звонил в тот день Джип,
Сказал, тебя нет.
Стало грустно и темно,
Как погасили свет.
Перед глазами скорбь твоих родных.
Душой болею.
Переживанья, боль
Ничьи не сравнятся с их потерей.
Верю в то, что тебе лучше сейчас.
Почти знаю. Твои стихи читаю.
Чувствую, понимаю их. Сильнее быть стараюсь.
Ты со мной, поверь.
Мы об одном мечтали,
Я в ответе за двоих теперь.
Среди друзей мы тебя помним.
Разговор, когда мы вспоминаем,
Выходит, по-любому, долгим,
Светлым. Слышишь, мы дорожим
Каждым моментом, что провели с тобой.
Гордимся каждым метром,
Сантиметром тех дорог,
Что ты прошел.
Я чувствую,
Ты слился с ветром, как Sir-j прочел.
Ты с нами. Прихожу к тебе своими снами.
Любую радость в жизни Делю с тобою в пополаме.
Своими мыслями, мечтами
По тебе скучаю. Строки эти посвящаю
Лучшему другу на свете,
Кого я никогда не потеряю.
Покойся с миром, брат,
Мы тебя помним.
Песенка, короткая как жизнь сама, допета
Для одного поэта, который понял это
Чуть раньше, чем все мы узнали,
Что это так. Он видел впереди
Гнетущий мрак и пустоту.
Он доверял лишь белому листу,
Друзьям и микрофону.
Каждому дому он пытался
Донести сигнал тревоги.
Он видел - мы убоги. Знал, что это нас убьет.
Он чувствовал, что так нельзя -
Из грязи да в князья.
Он ненавидел серость, глупость,
Предательство и трусость,
Он видел в душах мусор,
И кричал об этом,
И вопил об этом, и орал!
Хотел, чтоб этот мир
Узнал свои ошибки,
Пока не стало слишком поздно.
Но грозы в этом году слишком свирепы,
И он не перешел, как через реку, это лето.
Не канул в Лету! Его слово в наших душах.
Он был один из лучших.
Нет, он есть один из лучших!
И навсегда, ты слышишь,
Он останется таким!
Я посвящаю гению
Ушедшему свой гимн.
Мир да пребудет с ним!
Всегда знать, что ты уйдешь именно так,
И все равно завыть, когда тебя не стало.
С лицом, распухшим от едких слез,
В растерянности нервной кутаться в одеяло.
И с каждым вдохом ветра в открытое окно думать,
Что это ты пришел и сел рядом.
Достал из рюкзака любимый свой блокнот,
И с фразой: "Хочешь, что-нибудь прочитаю?"
Читаешь с тоской в глазах о смерти,
Как о воле, собой, друзьями,
Миром вечно недовольный,
До боли, до краев, до верха переполнен.
Приснись мне, Лёлик.
Скажи, а правда, там, как ты и думал,
Большое, спокойное море?
Когда сердце споткнулось
И нужен воздуха глоток,
Когда хочется выть,
Как голодный волк,
Когда памяти осколок
Пробивает грудь,
Кислотой сжигает душу,
Боль мешает уснуть,
Когда тело бросает
В сине-мертвую дрожь,
И не дает покоя
Под рукой лежащий нож,
Вот тогда я выключаю свет,
Отключаю телефон,
Закрываю глаза, посылая всех вон.
Я остаюсь один -
Отшельник в черной дыре.
И своими мыслями, мой друг,
Я прихожу к тебе.
Из-под подушки достаю
Твой недописанный роман,
На обложке - слезами:
"Любовь, вера, обман".
Две красные черты
Переплетаются в крест.
Это конец великой жизни,
Это рожденная смерть.
Как гуманный отец
Учит глупого сына,
Так урок для дураков -
Твоя правдивая книга.
Как рушится мозг,
Когда приходит любовь,
Так твоя музыка
Будоражит кровь.
Так твоя лирика
Раскалывает душу,
Делает обрезание,
Выпускает смерть наружу
Согревает в минус сорок,
Утоляет жажду в зной,
Заживляет раны скорби,
Рассасывает гной.
Воспоминанье вихрем
Уносит меня в сон.
От всей семьи
Тебе низкий поклон.
Наши овации канатоходцам по делу
Прошедшим казни и вечно живущим,
Средь пьяной гущи погнившей при жизни