Однажды в далёком краю
В незапамятном веке, под канувшим солнцем
Великодушный социум
Принял в стенах своих трёх заплутавших питомцев
Одно чадо было там, двое взрослых
Познавших рано материнство с отцовством
Отец семейства трудился, сын рос
Но прижиться не смог, словно был второсортным
Среди новой среды
История стара, как мир
Вскоре сорван с цепи
Он умудрился всю горечь обид
Тех за собой пронести и в свою взрослую жизнь
Монстры во снах, робость внутри
Неосознанный страх, чувство вины
За неспособность принять себя со стороны
Ведь так просто страдать, но так сложно любить
Посреди ровных растений
А не укрыть искорёженный стебель
Гложут сомнения в способности быть
И сценическое амплуа - неврастеник
Овации, деньги, субстанции
Любовь нации, но из-под панциря - тени
Пацан с низкой самооценкой
Звездой став
Отчаяние под глянцем поселит
И сколько бы ни платили, ни рукоплескали
Грубо льстили, распутно ласкали
Как бы ни был пик сатурналий
Богат на признания в любви
От созданий под занни
Это капкан с позолотой
Казановою став, Квазимодо
Остался собой, зря постанова
От себя не спрятаться за подставного
Самосаботаж
Самородок выдохся, пошли самоповторы
Самосуд, самострел
Самый сок — самозванца синдром
Куда канула самоирония?
В снах Иеронимус, Франциско де Гойя
Всё от боли под маскою самодовольства
С гримасою самоконтроля
Пришло время боль ту вычерпать
То, что на дне — выкорчевать
Швы зашивать, лечить, врачевать
Пора с самобичеванием заканчивать
Это уже не смешно, сколько ещё лет
Он будет так делать вид, что
Жертва, и всё дело в испорченном прошлом
Но точно ли мозг не подделал вещдок
Уже в пору отцом ему самому становиться
Хочется в песочницы угол от лиц их
Напуганно забиться, дух инфантилизма
От Питера Пэна и до Маленького Принца
И неизвестно, печально
Закончилось всё или нет, но совет на прощанье
Раз у истории нет окончания
Естественно, все совпадения случайны