Внимание! Перевод текстов выполнен автоматически. Возможны неточности и неполнота перевода. Мы прилагаем все усилия для обеспечения точности перевода, но рекомендуем использовать его только в качестве общего ориентира.
It was my thirtieth year to heavenШел тридцатый год моего пребывания на небесахWoke to my hearing from harbour and neighbour woodЯ проснулся, услышав о гавани и соседнем лесуAnd the mussel pooled and the heron priested shoreИ о скоплении мидий, и о том, что на берегу обитают цаплиThe morning beckoned with water praying and call of seagull and rookУтро манило водой, молитвами и криками чаек и грачейAnd the knock of sailing boats on the net-webbed wallИ стук парусных лодок о сетчатую стену.Myself to set foot that secondВ ту секунду я ступил на землю.In the still sleeping town and set forthВо все еще спящий город и отправился в путь.My birthday began with the water birdsМой день рождения начался с водоплавающих птиц.And the birds of the winged trees flying my nameИ птицы с крылатых деревьев разносят мое имяAbove the farms and the white horsesНад фермами и белыми лошадьмиAnd I rose in a rainy autumnИ я встал дождливой осеньюAnd walked abroad in shower of all my daysИ ушел за границу под дождем всех своих дней.High tide and the heron divedПрилив и цапля нырнулиWhen I took the road over the borderКогда я пересек границу по дорогеAnd the gates of the town closed as the town awokeИ городские ворота закрылись, когда город проснулсяA springful of larks in a rolling cloudВесенняя стая жаворонков в клубящемся облакеAnd the roadside bushes brimming with whistling blackbirdsИ придорожные кусты, до краев наполненные свистящими черными дроздамиAnd the sun of October, summery on the hill's shoulderИ октябрьское солнце, летнее на склоне холмовHere were fond climates and sweet singers suddenly come in the morningЗдесь был приятный климат, и по утрам внезапно появлялись сладкозвучные певцыWhere I wandered and listened to the rain wringing wind blow coldГде я бродил и слушал, как хлещет дождь, дует холодный ветер.In the wood faraway under meВ далеком лесу подо мнойPale rain over the dwindling harbourБледный дождь над уменьшающейся гаваньюAnd over the sea-wet church the size of a snailИ над промокшей от моря церковью размером с улиткуWith its horns through mist and the castle brown as owlsСквозь туман просвечивают рожки и замок, коричневый, как совиныйBut all the gardens of spring and summerНо все сады весны и летаWere blooming in the tall tales beyond the borderЦвели в сказках по ту сторону границыAnd under the lark full cloudИ под облаком, полным жаворонков,There could I marvel my birthday awayТам я мог бы провести свой день рожденияBut the weather turned aroundНо погода измениласьIt turned away from the blithe countryОна отвернулась от беззаботной страныAnd down the other air and the blue altered skyИ по другому воздуху и изменившемуся голубому небуStreamed again a wonder of summerСнова струилось чудо летаWith apples, pears and red currantsС яблоками, грушами и красной смородинойAnd I saw in the turning, so clearly, a child's forgotten morningsИ я так ясно увидел в повороте забытое утро ребенкаWhen he walked with his mother through the parables of sunlightКогда он гулял со своей матерью по притчам о солнечном светеAnd the legends of the green chapelsИ легендам о зеленых часовняхAnd the twice-told fields of infancyИ дважды рассказанные поля детстваThat his tears burned my cheeks, and his heart moved in mineЧто его слезы обжигали мои щеки, и его сердце трепетало в моем.These were the woods the river and the seaЭто были леса, река и море.Where a boy in the listening summertime of the deadГде мальчик в летнюю пору слушал мертвых.Whispered the truth of his joy to the trees and the stones and the fish in the tideШептал правду о своей радости деревьям, камням и рыбам в приливеAnd the mystery sang aliveИ тайна пела живойStill in the water and singing birdsВсе еще в воде и пели птицыAnd there could I marvel my birthday awayИ там я мог бы наслаждаться своим днем рождения.But the weather turned aroundНо погода изменилась к лучшемуAnd the true joy of the long dead child sang burning in the sunИ истинная радость давно умершего ребенка запела, сгорая на солнцеIt was my thirtieth Year to heaven stood there then in the summer noonШел мой тридцатый год, когда небеса стояли тогда в летний полденьThough the town below lay leaved with October bloodХотя город внизу был залит октябрьской кровьюO may my heart's truthО, пусть моя правда сердца Still be sungЕще будет спетоOn this high hill in a year's turningНа этом высоком холме в годы уходят