Kishore Kumar Hits

Dylan Thomas - Lament текст песни

Исполнитель: Dylan Thomas

альбом: Reading Vol. 2: Poem On His Birthday, And Death Shall Have No Dominion, Lament & Other Poems

Внимание! Перевод текстов выполнен автоматически. Возможны неточности и неполнота перевода. Мы прилагаем все усилия для обеспечения точности перевода, но рекомендуем использовать его только в качестве общего ориентира.

When I was a windy boy and a bitКогда я был ветреным мальчиком и немного...And the black spit of the chapel fold,И черная коса складки часовни...,(Sighed the old ram rod, dying of women),(Вздохнул старый баран род, умирающий от женщин),I tiptoed shy in the gooseberry wood,Я робко ходил на цыпочках в крыжовниковом лесу.,The rude owl cried like a tell-tale tit,Грубая сова кричала, как синица-предательница.,I skipped in a blush as the big girls rolledЯ залился румянцем, когда большие девочки катались.Nine-pin down on donkey's common,Девятиколесный спуск на ослином поле.,And on seesaw sunday nights I wooedИ воскресными вечерами на качелях я добивалсяWhoever I would with my wicked eyes,Кого бы я ни пожелал своими злыми глазами,The whole of the moon I could love and leaveВсю луну я мог бы полюбить и оставитьAll the green leaved little weddings' wivesВсех маленьких свадебных жен с зелеными листьямиIn the coal black bush and let them grieve.В угольно-черном кустарнике и позволить им горевать.When I was a gusty man and a halfКогда я был порывистым полуторагодовалым мужчинойAnd the black beast of the beetles' pewsИ черным чудовищем из the beetles pews(Sighed the old ram rod, dying of bitches),(Вздохнул старый баран род, умирающий от сук),Not a boy and a bit in the wick-Не мальчик и немного не в себе.-Dipping moon and drunk as a new dropped calf,Заходящая луна и пьяный, как только что выпотрошенный теленок,I whistled all night in the twisted flues,Я всю ночь свистел в перекрученных дымоходах,Midwives grew in the midnight ditches,Акушерки росли в полуночных канавах,And the sizzling sheets of the town cried, Quick!-И раскаленные простыни города кричали: "Скорее!"-Whenever I dove in a breast high shoal,Всякий раз, когда я нырнул в грудь высокого Шол,Wherever I ramped in the clover quilts,Куда я увеличил в Клевере одеяла,Whatsoever I did in the coal-Что я сделал в угольной-Black night, I left my quivering prints.Черная ночь, я оставил свою трепетную принтами.When I was a man you could call a manКогда я был мужчиной, которого можно было назвать мужчинойAnd the black cross of the holy house,И черный крест святого дома,(Sighed the old ram rod, dying of welcome),(Вздохнул старый баран род, умирая от радушия),Brandy and ripe in my bright, bass prime,Бренди и спелый в своем ярком, басовитом расцвете.,No springtailed tom in the red hot townНет тома с пружинистым хвостом в раскаленном городеWith every simmering woman his mouseКаждая кипящая женщина - его мышкаBut a hillocky bull in the swelterНо бугристый бык в знойную поруOf summer come in his great good timeЛето приходит в свое прекрасное времяTo the sultry, biding herds, I said,Знойным, выжидающим стадам я сказал,Oh, time enough when the blood runs cold,О, достаточно времени, когда кровь стынет в жилах,And I lie down but to sleep in bed,И я ложусь спать в постель только для того, чтобы выспаться,For my sulking, skulking, coal black soul!Для моей надутой, крадущейся, угольно-черной души!When I was half the man I wasКогда я был наполовину тем человеком, которым я былAnd serve me right as the preachers warn,И поделом мне, как предупреждают проповедники,(Sighed the old ram rod, dying of downfall),(Вздохнул старый баран род, умирая от падения),No flailing calf or cat in a flameНе бьющийся теленок или кошка в пламениOr hickory bull in milky grassИли ореховый бычок в молочно-белой травеBut a black sheep with a crumpled horn,Но черная овца со смятыми рогами,At last the soul from its foul mouseholeНаконец-то душа выбралась из своей грязной мышиной норыSlunk pouting out when the limp time came;Выползла, надувшись, когда пришло время раскисать;And I gave my soul a blind, slashed eye,И я дал своей душе слепой, с прорезанным глазом.,Gristle and rind, and a roarers' life,Хрящи и кожуру, и жизнь рева.,And I shoved it into the coal black skyИ я отправил ее в угольно-черное небо.To find a woman's soul for a wife.Чтобы найти женскую душу в жены.Now I am a man no more no moreТеперь я больше не мужчина, больше нетAnd a black reward for a roaring life,И черная награда за бурную жизнь,(Sighed the old ram rod, dying of strangers),(Вздохнул старый баран род, умирая от незнакомцев),Tidy and cursed in my dove cooed roomПрибранный и проклятый в моей комнате, наполненной голубиным воркованием.I lie down thin and hear the good bells jaw--Я ложусь, похудевший, и слышу звон добрых колокольчиков.--For, oh, my soul found a sunday wifeИбо, о, моя душа нашла воскресную жену.In the coal black sky and she bore angels!В угольно-черном небе она родила ангелов!Harpies around me out of her womb!Гарпии окружают меня из ее чрева!Chastity prays for me, piety sings,Целомудрие молится за меня, благочестие поет,Innocence sweetens my last black breath,Невинность услаждает мой последний черный вздох,Modesty hides my thighs in her wings,Скромность прячет мои бедра в своих крыльях,And all the deadly virtues plague my death!И все смертоносные добродетели мешают моей смерти!

Поcмотреть все песни артиста

Другие альбомы исполнителя

Похожие исполнители