В октябре я хотел уйти от жены, святой великой женщины
Признавался в любви малолетке на пороге клуба "Пятница"
Это был ебаный хеллоуин, всюду ходили чудовища ряженые
Кто-то сосался, кто-то блевал, на баре черт хохотал раскатисто
Она сказала тупое сорян, и поехала в мотель с другим мужиком
А я вызвал такси, и по пути, не сдержавшись, спросил у водителя:
"Отчего же хуево так", — мне показалось, он поймет меня как никто
И тот ответил что-то банальное и мудрое удивительно
Я купил в ночнике водку, плевать я хотел на законы
Завалился к отцу, который уже мирно спал под шум спортканала
Разбудил его в слезах, с пузырем и банкой огурцов соленых
"Пап, давай выпьем, эта жизнь меня доконала"
"А чего ты хотел, чего ждал?"— сказал мне отец после первой
"Прокатиться до старости, как по автобану, чтобы чисто и гладко?
Закатай губу, сынок, подбери сопли и прибереги нервы
Дальше будет еще веселей", и вдруг он тоже заплакал
А потом говорит: "Знаешь, если начистоту, ты ведь не мой сын
Твоя мать за долги легла под бандита перед тем, как отчалить на зону"
На дворе стоял девяносто первый и тут у меня высохли слезы
Этот очкарик был младше меня на три года когда остался один
На обломках страны в долгах по уши и с чужим ребенком
♪
"Сейчас я скажу тебе главное, сынок, послушай внимательно
А можешь не слушать, ведь я такой же дурак, только с проседью
Жизнь — это баба, и лучше даже не пытаться понять ее
Просто любить ее, пока она рядом, но всегда быть готовым что бросит
Сейчас я скажу тебе главное, сынок, послушай внимательно
А можешь не слушать, ведь я такой же дурак, только с проседью
Жизнь — это баба, и лучше даже не пытаться понять ее
Просто любить ее, пока она рядом, но всегда быть готовым что бросит"
♪
Жена была так далека, что невозможно было ее ни обнять, ни отпиздить
Она рвала со мной, а я зачем-то жёг зарплату над газовой печкой
Мне нужно было присесть на стул, часов пятьдесят подумать о жизни
Для этого я улетел в другой город, по дороге к друзьям потерял свои вещи
Я разглядывал маленького человечка посреди снежного поля
На картине, висящей на кухне, теряя телесность, я просто стал музыкой
Безжизненные воспоминания, выпотрошенной рыбой заплывали в лицо мне
И я спросил себя, готов ли я пройти ад, чтобы вернуться к иллюзиям
О том, что есть человек с которым мы друг друга прочли от корки до корки
Стали единым целым, кухня тонула в крови, гниль копошилась в стенах
Я шептал, что жена - не мой самопальный миф,а часть важного божьего кода
Но все гнусные страхи и желания слизью затекали в меня как само время
Потом бесконечный крик обретенного тела, я просыпался выходил на уколы
Чистил снег во дворе больницы, днем отец приносил фрукты и минералку
Каждый бесконечный день я пытался забыть ее чтобы утром вспомнить
У меня были плеер и книга, которую я не мог читать из-за препаратов
Отец вел меня к проходной, и его слова заклубились в морозе паром
"Знаешь, я рад тебя видеть даже таким и твоя болезнь — это просто хуйня
В сравнении с серой тоской повседневности жизни любого нормального
Которую бы ты прожил, если бы в юности не искал свой путь, а слушал меня"
♪
"Сейчас я скажу тебе главное, сын, я знаю, ты думаешь, ты на дне
Но мир всегда движется в сторону, которую твоя мать называла адом
Нужно уметь любить жизнь, уметь надеяться, но помнить, что ничего нет
Кроме ноги, которую ты должен поднять для нового шага
Сейчас я скажу тебе главное, сын, я знаю, ты думаешь, ты на дне
Но мир всегда движется в сторону, которую твоя мать называла адом
Нужно уметь любить жизнь, уметь надеяться, но помнить, что ничего нет
Кроме ноги, которую ты сейчас поднимаешь для нового шага"