На бензиновых колёсах времени
В радужку, переливаясь радугой
Я ломаю кости сожалениям
Выгрызаю перепонки падали
Путь иначе невозможен — сложно
Всё как есть, уже не будет детского
Вседозволенного, босоногого
Яблочного воровства соседского
Только сны меня томят истомою
Всё наощупь — узнаванье нежное
Льнёт к щекам — под сердцем спит искомое
Перепачканное, безмятежное
И я плечи, полагая крыльями
Распускаю и без тела тяжести
Поднимаюсь и смотрю над спящую
На себя уснувшую, вчерашнюю
Не догнать самого себя
И зимой не родиться уже
Но, сколько живу, буду перегонять
Плясать, кувыркаться на остром ноже
Отец, не сердись!
Мама, прости!
Я самый счастливый, живущий на свете
Спасибо!
Спасибо!
И сиренью цепенеют сумерки
И крадутся тайны зачаровано
И я жду нетерпеливо сильного
Черноглазого, светлоголового
И боясь, что сердце остановится
Напоследок обломает рёбра мне
Я уже по-стариковски шаркаю
Осторожничаю от весны к весне
Только чую — прыть не обмануть
Только чую, что не одурачить мне
Свою душу, не спалить на медленном
Для бульонов и для постных каш огне
И мгновенно обдираю датчики
Чтобы пульс не стал добычей тех, кто рад
Уложить меня в кровать дубовую
И на веки мне насыпать виноград
Что за шалость — ползать, если суждено
В такой шаг шагать, чтобы платья рвали швы?
Что за роскошь — свою силу смачно красть
И топить её в снегах, где все мертвы?
Кто придумал после каяться стихом
Отбивную жарить из души?
Кто мне жить спокойно не даёт?
Кто плюёт мне в ухо: "Ты пиши, пиши мне!"?
♪
Не догнать самого себя
И зимой не родиться уже
Но, сколько живу, буду перегонять
Плясать, кувыркаться на остром ноже
Отец, не сердись, отец не сердись!
Мама, прости!
Я самый счастливый, живущий на свете
Спасибо!
Я самый счастливый, живущий на свете
Спасибо!
Спасибо!